Неприятности могут случиться где угодно, с кем угодно и когда угодно. И если вы считаете, что всё, хуже уже быть не может — готовьтесь неприятно удивляться. Но хуже всего, когда катастрофа настигает совершенно не подготовленных для этого людей. Собственно, такое и случилось с экипажем самоходной баржи Т-36, которые были вынуждены полтора месяца дрейфовать в Тихом океане без еды, воды, инструментов и связи.
Преамбула
Остров Итуруп. Небольшой такой островом из Курильских островов, где располагалась погранично-воинская часть. Ибо японцы уже тогда были уверены, что Курилы — исконно японская земля и испокон веков должна принадлежать им. Службу там проходили бойцы срочники, причём работали преимущественно вахтовым методом — 3 дня одна команда пашет, потом её сменяют. Для транспортировки техники и людей на остров как раз и использовалась самоходная баржа Т-36. В число её немногочисленных достоинств входили предельная простота обслуживания, надёжность и устойчивость. И всё.
На момент начала трагических событий на барже несла смену команда младшего сержанта Асхата Зиганшина, где кроме него были Филипп Поплавский, Анатолий Крючковский и Иван Федотов. И их трёхдневное дежурство подходило к концу. И всё было бы хорошо, если бы не шторма, которые в тихом океане случаются регулярно. Штормовое предупреждение было объявлено, поэтому баржу Т-36 постарались привязать понадёжнее. Солдатам свой пост покидать запрещалось, поэтмоу они остались на борту. Но всё пошло не так, как планировалось — баржа оторвалась.
Начало
Способность маневрировать у баржи Т-36 практически отсутствовала. Мощности двигателя тоже не хватало, чтобы силам природы противостоять. Хорошо хоть конструкция была довольно устойчивой и риска перевернуться почти не было. Зиганшин предположил, что попытаться выброситься на берег в этой ситуации — хорошая идея. Теоретически. На практике, увы, бурные волны не позволили солдатам воплотить этот хитрый план в жизнь. Баржа получила несколько повреждений и начала уносится в открытый океан. В процессе борьбы со стихией потратили почти всю солярку. Да и радиосвязь оказалась полностью выведенной из строя.
Через некоторое время баржу вынесло в открытый океан, где она вскоре попала в весьма быстрое течение Куросио. И противостоять этому уже не было никакой возможности, так что солдатам оставалось только ждать помощи. Но спасательной операции не было, поскольку на берегу решили, что прервавшаяся связь и несколько найденных обломков означали полное затопление баржи и гибель личного состава.
И всё бы ничего — прибрежные районы весьма оживлённое место, если бы в то время в указанном районе судоходство не запретили из-за проводимых тренировочных запусков баллистических ракет… Ну надо же было японцам показать, что границы-то на замке. Так что шансов встретить какое-то судно у дрейфующей баржи Т-36 не было. Как не было еды, воды, инструментов и хоть каких-то перспектив. Но русские (и татары, если уж мы говорим о конкретной ситуации) не сдаются. И солдаты принялись выживать как умели.
Сначала провели инвентаризацию всего, что было. Кроме одежды, сапог ремней, нескольких ложек крупы, пары краюх хлеба и ведра картошки, пропитанной соляркой, не было больше нихрена. Ещё и повреждения, которые баржа Т-36 получила при попытке выброситься на берег, давали о себе знать — уровень воды в трюме постепенно повышался. Что касается воды, то какие-то остатки ещё оставались в системе охлаждения двигателя.
Действия и решения
Кое-как заделали пробоину, но вода всё равно продолжала прибывать, хоть и очень медленно. Но риск затопления солдатам уже не грозил. Для получения воды, как оказалось, можно было собирать конденсат на металлических деталях и по-максимуму использовать дожди. Сезон штормов — не только бури, но и периодические ливни. Так что с водой проблем не было.
Хуже было с едой. Нормальные остатки закончились очень быстро, а картошку поначалу есть не мог никто. Но потом пришлось — по одной картофелине в день. На всех. Ловить рыбу солдаты не могли — не было ни наживки, ни инструментов. Охотится на чаек — тоже. Так что пришлось варить и есть кирзовые сапоги. Для этого их нарезали мелкой соломкой, тщательно варили, «бульон» выпивали, а кожу ели. Пользы от этого было немного, но хоть как-то удавалось голод заглушать.
Погода в Тихом океане была довольно прохладной — как-никак январь на дворе, но каких-то особых усилий по согреванию делать не пришлось. К счастью, была печка-буржуйка и небольшой запас топлива для неё, так что можно было и греться, если надо, и кожу варить.
Но неприятности на этом не закончились — вмешался психологический фактор. Зиганшин, Крючковский и Поплавский уже второй год вместе служили, друг друга знали и доверяли. А Федотов только недавно заступил на службу. И именно он оказался самым слабым звеном, сильнее всего подверженным панике. Только благодаря личным качествам Зиганшина, конфликты удавалось предотвращать в зародыше. Иначе кто-то из солдат явно не дожил бы до спасения.
Так прошло 49 дней.
Спасение
Солдаты находились в состоянии близком к критическому — Зиганшин, похудел с 70 кг до 40, как остальные. Всё чаще начинались панические приступы, всё меньше было надежд на спасение. Но чудо произошло. Вестником чуда оказался американский авианосец «Кирсердж«, на борту которого каким-то чудом заметили полузатопленную баржу. Солдат подняли на борт, расспросили (именно расс- а не до-), офигели от услышанного и приняли решение доставить на берег. Ещё больше американцы офигели, когда находящиеся почти при смерти солдаты вместо того чтобы набрасываться на еду, действовали очень осторожно и спокойно. Даже в таком состоянии у них хватало сил проявлять характер и дисциплину!
Выживших доставили на берег, много расспрашивали, сделали почётными гражданами города Сан-Франциско и даже остаться предлагали. Никто не согласился. Через некоторое время их вернули на родину, где бойцы продолжили проходить службу.
Эти события её могут помнить люди старшего поколения, поскольку события широко освещались в прессе и на телевидении. А мы решили написать про него потому, что поведение этих советских солдат дейтсивтельно является примером для подражания. Ведь крайне сложно сохранить достоинство в ситуации, когда, казалось бы, никакой надежды нет. А ещё сложнее было не удариться в каннибализм…
